В область названных выше тео-логических/эсхато-ло-гических оценок и указаний новозаветных текстов так­же попадают и те, которые связаны с частными сфера­ми мира и жизни или с определенными действиями и которые в некотором смысле, — конечно, совершенно по-разному, - могут претендовать на обязательный ха­рактер. При этом представляется возможным отделить «духовные указания» новозаветных текстов от «нрав­ственных» в собственном смысле слова (см. ниже), не проводя при этом между ними четкой границы.

В случае частных оценок и предписаний присутству­ет также — хотя и в различной мере — «смешанное» суж­дение: уже в общих указаниях и положениях понима­ние общих для всех людей сфер мира и жизни может быть ущербным, несоразмерным: что-то недооценива­ется, что-то, наоборот, получает завышенную оценку, поэтому наблюдатель так или иначе остается под вли­янием времени и среды. Напротив, в случае конкрет­ных оценок и предписаний затуманено может быть не только ценностное суждение; при формулировке кон­кретных норм поведения и предписании конкретных действий, помимо прочего, есть вероятность ложно оценить реальное положение дел и историческую си­туацию. Так, в случае частных оценок и предписаний требования библейских писателей могут быть обуслов­лены ценностными суждениями эпохи и недостаточ­ным разбором ситуации окружающего мира и образа

жизни или конкретного положения вещей, поэтому в изменившихся исторических условиях одно и то же действие порой следует расценивать и судить иначе. В таких случаях можно вести речь о «постоянном» обя­зательном характере по аналогии или в приблизитель­ном, адаптивном, интенциональном смысле. Экзегет не может определять в одиночку, в каком виде и как обя­зывающий характер предписаний сохраняется в част­ных сферах, поскольку суждение о положении дел и ситуации выводится только из диалога с другими дис­циплинами, богословскими и небогословскими.

а) Совершенно очевидно, что значительное число оценок и предписаний носит «духовный характер» и в этом качестве определяет жизнь общины. Ведь в случае новоза­ветных оценок и предписаний речь идет в значительной мере о «братской этике общины». Призывы радоваться (Флп 3:1; Рим 12:15), непрестанно молиться (ср. 1 Фес 5:17), благодарить (1 Фес 5:18; Кол 3:17), стать «безумным» для мира (1 Кор 3:18сл.), быть безучастными к земным ра­достям (1 Кор 7:29сл.) представляют собой, конечно, по­стоянные христианские целевые заповеди или «плоды Духа» (см. Гал 5:22); другие предписания дают «совет» (например, 1 Кор 7:17, 27ел.). Все они по-своему указыва­ют на основополагающие увещевания: «исполняйтесь Духом» (Еф5:18)и «поступайте по Духу» (Гал 5:16). Эти «духовные указания» имеют в новозаветных текстах сильный акцент; там, где они сформулированы в общем виде, едва ли можно подвергнуть сомнению их постоян­ный обязывающий характер, нельзя также умалять их значение позитивным мирским благочестием и этикой активного участия.

Некоторые духовные указания, конечно, сформулиро­ваны совершенно конкретно, и в общинах XX века им нельзя следовать буквально; см. например, некоторые

подобные аспекты в 1 Кор главы 7-14, Кол 3:16; Еф 5:19. Однако не следует поспешно приписывать таким ука­заниям и наставлениям парадигматический характер и превращать их в некую модель поведения; скорее, сле­дует серьезно задаться вопросом о том, не следует ли и сегодня следовать им по аналогии или в приблизи­тельном, адаптивном, интенциональном смысле.

б) В числе «этических» увещеваний и указаний в собствен­ном смысле слова прежде всего можно заметить большое число социальных позиций и действий, в которых исто-ризируется и конкретизируется любовь к ближнему; их можно отделить от других частных позиций и действий, хотя и здесь невозможно чистое разделение.

Любовь к ближнему может воплощаться в социальной позиции и действиях — причем настолько многообразно, насколько повседневная совместная жизнь людей предос­тавляет для этого возможности: любовь долготерпит, милосердствует, все покрывает, всему верит, на все наде­ется, все переносит; любовь не завидует, не превозносит­ся, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раз­дражается, не мыслит зла, не радуется неправде (ср. 1 Кор 13:4-7; см. также 1 Фес 5:14-15; Кол 3:12-13 и др.). По­скольку эти и подобные «социальные» образы поведения особенно близки к заповеди любви (см. выше), а христиа­нин, кроме того, крещением включен в христианское братство и поэтому по своей сути является обществен­ным существом и ему приходится жить бок о бок с несо­вершенными людьми, эти требования не теряют своего значения и обязывающего характера.

Там, где заповедь любви «воплощается» в конкретных нормах поведения и отдельных предписаниях, необ­ходимо проверить, окрашено ли основополагающее требование — и насколько — не только обусловленны­ми временем оценками, но и определенными истори

ческими связями, то есть, можно ли в изменившейся туации _Требовать исполнения по аналогии или в приблизительном, адаптивном, интенциональном смысле. Нельзя не заметить, что некоторые из увеще­ваний Павла полностью определены особыми ситуаци­ями в «начальной церкви», говоря конкретно, восхо­дят к положению тогдашних общин³⁴ и подвержены влиянию ценностей той эпохи . 1ерменевтика нрав­ственного богословия должна задаться вопросом о том, как сформулировать сегодня их притязание на действительность.

Наряду с «социальной» позицией и действиями в новоза­ветных текстах есть нравственные оценки и предписа­ния, связанные, в первую очередь, с другими частными об­ластями жизни, хотя и они — более или менее — вписа­ны в контекст заповеди о любви. В случае нравственных оценок и норм действия или конкретных предписаний не­обходимо уделить внимание тому, как, исходя из запове­ди о любви или общих этически обязательных основных требований, их можно мотивировать тео-логически или эсхато-логически и каков их источник в жизни общин: все это необходимо для выяснения, обязательны ли они. При этом нельзя упустить из вида, что в случае некото­рых конкретных этических оценок и указаний, относя­щихся к частным областям жизни, определенные эпохой ценностные или предметные суждения затуманивают либо релятивизируют нравственную точку зрения. Если в текстах Нового Завета можно найти хотя бы один по­добный пример, — а это возможно (см. ниже), — то оста­ется констатировать принципиальное право герменев­тического вопрошания о подобных новозаветных оценках и указаниях.

Предостережения от идолослужения (Гал 5:20 и др.), а также от основных языческих пороков³⁶ — нечистоты (1 Фес 4:3сл. и др.) и противозаконности (1 Фес 4:6) — ре­шительно притязают на требовательность, поскольку здесь — в крещальном увещевании (ср. Еф 4:17-24) — кре-щаемые получают основополагающее нравственное наставление. Однако если новозаветные авторы, на­пример, рассматривают женщину как подчиненную муж­чине (ср. 1 Кор 11:2-16; 14:33-36 и др.), что понятно в кон­тексте взглядов тогдашней эпохи, мы все же смеем предположить, что Святой Дух в этом вопросе глубже, чем раннехристианское поколение, адаптировал сегод­няшнее христианство - вместе с современным окру­жающим миром — к этическим требованиям личност­ного мира. Требование подчиняться государственной власти (Рим 13:1-7) необходимо рассматривать вместе с 1 Кор 6:1-7, где Павел демонстрирует сдержанность по отношению к ней, а также с 1 Кор 2:8, где он говорит, что существует несправедливая государственная власть (более того, эти требования нужно помещать в кон­текст всего Нового Завета; см., например, Лк 4:5сл., Откр). В 1 Кор 11:2-16 Павел, в конечном счете (см. ст. 16), говорит — исходя из тех или иных соображений об окружающем мире — всего лишь о практике общины («обычае»), которую он хотел бы соблюдать: женщина во время молитвы должна покрывать голову и не долж­на пророчествовать. Только совершенно неисториче­ский взгляд может поставить в вину Павлу то, что он не выступает активно против рабовладельческого общест­венного строя (см. 1 Кор 7:21-24; Кол 3:22-4:1; Флм), хотя здесь необходимо объективно констатировать — исто­рически обусловленную и очень понятную — узость

нравственного суждения. Однозначную передачу - в бусловленных временем формах речи! - Матфеем слов Господа, порицающих фарисеев (например, Мф 23), по­зднейшую иудейскую традицию (например, 1 Фес 2:15-16) или язычников (например, Рим 1:26-32), еретиков (2 Петр 2:10-22; Иуд 8-16 и др.), нельзя рассматривать как образец для всех времен.