Творение в развитии

Одной из особенностей разбираемой книги («Шестоднев против эволюции») является практически полное отсутствие единой и четко разработанной методологии. Создается впечатление, что соавторов объединяет лишь общая цель — любыми средствами доказать несовместимость святоотеческого богословия с идеей эволюции. И искусственное разнообразие, подчас — взаимная противоречивость этих средств, показывают малую вероятность того, чтобы за ними стояло цельное мировоззрение, которым и является учение Отцов о Творении.

Другое впечатление, а точнее, вывод, который напрашивается при прочтении книги: подобный опус мог появиться на свет только в пост-атеистическом обществе. При чтении трудно не прийти к заключению, что многие из авторов оказываются просто не в состоянии мысленно преодолеть старого пропагандистского стереотипа — представления, будто самостоятельным развитием природы доказывается несуществование Бога. В основе мировоззрения авторов можно увидеть следующий принцип: все, что совершается в мире согласно законам природы — есть жесткая необходимость, в которой нет никаких проблесков благодати; и, напротив, все, что совершается в мире Богом — неизбежно должно противоречить законам природы и быть только иррациональным чудом. Поскольку Творение есть божественное действие, оно может быть только чудесным и необъяснимым, причем на всем своем протяжении. Вот характерное высказывание одного из авторов, раскрывающее его внутренний настрой: «Естественнонаучное понимание первых глав книги Бытия диссонирует с толкованием святых Отцов. Рационализм пожирает веру, не оставляя места духовному восторгу» (с. 218).

Интересно отметить, что многие ученые испытывали действительный и неподдельный религиозный восторг именно благодаря своему «естественнонаучному пониманию», восхищаясь красотой и разумностью устройства Вселенной, а отнюдь не благодаря фантазированию «взрывающихся кочек», из которых моментально «вылупливались» уже готовые собаки и слоны (см. с. 27)…

Категорическое неприятие вызывает у наших авторов прежде всего сама идея, что во Вселенной возможно какое-либо самостоятельное развитие — даже инициированное Богом. И указывая на определенные «белые пятна» в современных эволюционных теориях, «креационисты» ставят перед собой только одну цель — доказать, что развитие в природе невозможно в принципе. Причем особенно достается «на орехи» тем православным богословам, которые берутся утверждать обратное. «Теистический эволюционизм» является, по мнению авторов книги, ересью ничем не лучшей, чем эволюционизм атеистический: «Когда христианин встречается с учением, которое преподносит себя как “православный эволюционизм”, он обязан обличить его как проявление ереси, а всех приверженцев “христианского эволюционизма”, соответственно, считать еретиками», — утверждает свящ. Константин Буфеев (с. 154).

Естественно, что такие смелые заявления нуждаются в обосновании. И другой автор остроумно находит выход из положения, искусственно приписывая «теистическим эволюционистам» разнообразные ереси и провозглашая в их адрес соответствующие анафемы, например: «Сторонники теистической эволюции, как не верящие во Всемогущество, Премудрость и Благость Господа (?), слышат следующее: “Глаголющим Бога не быти Дух, но плоть; или не быти Его праведна, милосердна, премудра, всеведуща, и подобная хуления произносящим: анафема”» (с. 61). Подобного рода упражнениям в анафематствовании посвящена целая глава одной из статей, носящая суровое название: «Каноническая оценка эволюционизма».

Нужно отметить, что сам термин «теизм» обозначает, как известно, религиозное мировоззрение, признающее существование Божественного Промысла (в отличие от «деизма»). Православие, безусловно, является теистической религией. И поэтому всякий православный христианин, считающий, что личностный Бог-Творец мог сотворить все разнообразие мира посредством вкладывания в творение естественной способности к развитию, рискует, как теистический эволюционист, быть обвиненным во всевозможных ересях — от гностицизма (с. 188) до арианства и монофизитства (с. 52).

Однако авторы книги не останавливаются на этом и идут еще дальше. В соответствии с тезисом, что эволюционизм «в любых своих формах несовместим с христианством» (с. 42) и потому есть просто язычество (с. 187), они и вовсе отказывают в названии «христианин» всякому православному, признающему возможность творения мира Богом посредством эволюции. И даже Бог таких православных должен быть написан с маленькой буквы: «Но давайте на секунду представим себе, что теистические эволюционисты правы и их бог эволюции существует… Где же бог эволюционистов? Мы не видим его действий. Пусть он докажет свое существование, но его нет», — победно восклицает свящ. Даниил Сысоев (сс. 56, 58). Учитывая то обстоятельство, что о возможности «теистической эволюции» говорили и говорят многие современные богословы (еп. Василий (Родзянко), прот. Глеб Каледа, диак. Андрей Кураев, проф. А. И. Осипов), в православии которых никто не сомневается, возникает вопрос: а не повинны ли сами «креационисты» в том грехе богохульства, в котором постоянно пытаются уличить «эволюционистов»? Действительно ли Бог, в Которого верит и Которому служит о. Андрей Кураев — это «бог» с маленькой буквы?

Авторы книги упорно желают видеть только две крайности, считая, что ничего среднего или компромиссного между ними нет и принципиально быть не может. Это — либо языческо-атеистический эволюционизм, с одной стороны, либо взятый «в чистом виде» креационизм, с другой. Последний подразумевает, что процесс Творения был исключительно чудесным явлением, не подчинявшимся никаким законам природы и происходившим вопреки ним.

Весьма интересным следует признать отношение авторов книги к таким понятиям как «саморазвитие», «самозарождение» и т. п. В их понимании «само-деятельность» мира непременно означает отсутствие необходимости в Творце и Его Промысле (с. 46), и поэтому для них никакое «само-» к миру не приложимо. И здесь, на этом моменте, следует остановиться более подробно.

Дело в том, что мировоззрение авторов, несмотря на все их громкие заявления, трудно назвать полностью соответствующим духу святоотеческого богословия. Ведь в видении Отцов Бог творит мир пребывающим в постоянном действии, изменении, развитии, причем само это развитие осуществляется в соответствии с Богом установленными законами. Законы мироздания, будучи таким же творением Божиим, как и сам мир, не могут не соответствовать воле Творца.

Однако после падения Адама в жизни творения происходят определенные изменения, и главное из них касается души самого человека. Человек перестает видеть в мире осмысленность; смысл и назначение каждой вещи теперь ускользают от его духовного взора, а законы природы кажутся слепыми и бесцельными.

Но действительно ли всякое самостоятельное развитие в природе, как утверждают «креационисты», является отрицанием всемогущества Творца? Ответить на этот вопрос можно только отрицательно. В представлении православных «креационистов» Бог оказывается бессильным и неспособным заложить в Свое творение способность к самостоятельному развитию — и потому творит мир исключительно посредством череды сверхъестественных вмешательств. Такое представление о процессе Творения весьма симптоматично: по мнению «креационистов», о всемогуществе Творца могут свидетельствовать только чудеса, а законы природы — ни в коем случае! (см. сс. 56–58). Но вряд ли в этом взгляде на Творение Бог действительно может быть назван премудрым. Приведу сравнение.

Представим двух инженеров-конструкторов, каждый из которых создает машину для выполнения определенной задачи. Первый предусматривает самомодернизацию своего механизма, так что для выполнения другой задачи вмешательство создателя не потребуется: машина сама, согласно заложенной в нее программе развития, изменит свое устройство. В то же время второй инженер каждый раз, когда возникает необходимость выполнить новую задачу, конструирует новые механизмы, начиная работу с нуля. Малейшее изменение первоначальной цели — и второй конструктор кладет перед собой чистый лист бумаги, чтобы начать создавать новую машину, приспособленную для решения именно этой задачи и никакой другой. Думаю, что никакой здравомыслящий человек не назовет второго инженера профессиональнее и изобретательнее первого. И поэтому анафема, приводимая в адрес православных эволюционистов, что те якобы «глаголют Бога не быти… премудра, всеведуща», звучит в устах «защитников святоотеческого учения» как простая полемическая глупость.

В качестве другого примера можно привести человеческое тело. Премудрый Бог вложил в организм каждого из нас определенную программу развития, которую мы можем даже отчасти постигать и научно исследовать. И неужели подобный факт свидетельствует о том, что всякий православный христианин, признающий самостоятельное развитие — в соответствии с Богом установленными законами — человеческого тела, является приверженцем жуткой ереси или даже вовсе язычником?

Оставив в стороне вопрос антропогенеза (происхождения человека), как затрагивающий более глубокую богословскую проблематику, в целом можно сказать следующее: теория развития одних видов животного мира из других не противоречит принципам православного мировоззрения. Напротив, подобная теория, при правильной и православной ее интерпретации, может служить только большему прославлению величия и премудрости Творца. Сказанное вовсе не означает, что теорию эволюции в том виде, как ее изучают в школах, следует считать единственно истинной и непогрешимой — нисколько. Скорее следует говорить о том, что возможно православное понимание теории эволюции, делающее ее в принципе приемлемой для христиан.

В заключение хотелось бы выразить надежду на то, что демагогическая травля известных богословов все же войдет в иное русло — дружественной богословской дискуссии. Действительно, не все в современных эволюционных теориях может быть принято православным христианином, но вряд ли «подлинно святоотеческой» позицией является вследствие этого полное презрение к науке. Не стоит вместе с «водой» (частных заблуждений и ошибок) выплескивать и «ребенка».