Итоги богословского развития
В минувшем веке православное богословие в целом следовало тому «творческому постулату», который в свое время сформулировал протоиерей Георгий Флоровский: молитвенное воцерковление — апокалиптическая верность — возвращение к Отцам — свободная встреча с Западом.
В минувшем веке было много сделано для того, чтобы по-новому осмыслить Святоотеческое Предание — наследие как «богословских», так и «аскетических» Отцов Церкви. Действительно, сегодня православное умозрение немыслимо вне мистической традиции Церкви, того опытного Богопознания, которое было приумножено современными подвижниками. Многие из них уже прославлены в лике святых. А в области вероучения нормой православного богомыслия стало обращение к творениям Учителей Церкви древнего и византийского периодов.
Важное значение имели историко-литургические исследования, которые помогли современным богословам осмыслить богослужение Церкви как эсхатологическое событие, в которое вовлечена вся полнота церковная. Так, Евхаристия была снова понята и истолкована как Таинство Царства Божия, преображающее человека и мир. Здесь нужно вспомнить вклад протопресвитера Александра Шмемана, благодаря трудам которого литургическое богословие стало сегодня необходимой частью богословской науки. Говоря об этом, не могу не вспомнить профессора Московской духовной академии Алексея Ивановича Георгиевского, который преподавал нам, студентам, литургику и часто говорил: «Цените время, проведенное вами в храме за богослужением, глубже дышите кислородом вечности».
Разумеется, то, что о. Георгий Флоровский назвал «апокалиптической верностью», не имеет ничего общего с дурной апокалиптикой, то есть с эмоционально окрашенным ожиданием конца Света. Речь в данном случае, конечно, идет об эсхатологической природе Церкви. Важно отметить, что эсхатологическая заостренность, проявившаяся в православном богословии XX века, была не только выводом богословствующего разума. Такова была реальность церковного опыта: с одной стороны — в условиях жестоких гонений на веру и христиан, а с другой — в трудных условиях изгнания, которое пережили многие православные эмигранты. И в обоих случаях Церковь оказалась перед необходимостью совершать свое служение в условиях все возрастающего секуляризма.
Актуальные проблемы православного богословия
Среди важнейших направлений современной православной богословской мысли выделил бы следующие:
Экклезиология — тема Церкви, ее Богочеловеческой природы и ее исторического бытия;
Антропология — тема человека, созданного по образу Божию и призванного осуществлять волю Творца в природном и социальном мире;
Этика — тема, которая по существу не может быть отделена от двух предыдущих и нуждается в комплексной богословской разработке.
Позволю себе кратко остановиться на этих областях богословского знания.
Экклезиология
Еще более полувека назад Владимир Лосский назвал экклезиологию главной богословской темой эпохи. Несмотря на то, что многое было сделано в этой области, эта тема продолжает привлекать наше внимание, сохраняя важнейшее значение для современного церковного сознания.
В самом деле, именно «Церковь» — как богословское понятие и как духовная реальность — является уникальной особенностью христианской религии. Словом «Церковь» обозначается то событие, древнее и в то же время всегда новое, которое определяет жизнь каждого из нас — последователей и учеников Христа Спасителя.
Но богословы, когда говорят о Церкви, оказываются в трудном положении. С одной стороны, они призваны словесно описать и логически объяснить то, что именуется «Церковью». Но с другой стороны, все мы — как богословы, так и другие члены Церкви — всякий раз, приобщаясь к этому чудесному Богочеловеческому событию, переживаем лишь изумление и приступ немоты: «Да молчит всякая плоть человеческая...»
В Церкви и через Церковь мы, ограниченные и грешные человеческие существа, становимся причастниками полноты Божественного Дара. Однако нам лишь отчасти удается реализовать этот дар в повседневной жизни, в общении с людьми, в нашей деятельности в мире сем. Экклезиологическая тема включает в себя многие аспекты. Одним из важнейших является вопрос о социальных последствиях участия в Евхаристическом собрании Церкви. Христианская община призвана преодолевать религиозную замкнутость и в лице своих членов нести в мир те благодатные энергии, к которым они приобщаются в таинстве церковного общения с Богом во Христе.
Антропология
Это обращает нас к теме богословской антропологии. Отличительной чертой православного понимания человека является его рассмотрение во всем комплексе его призваний, функций и проявлений. Православие сохраняет верность библейскому видению человека как целостного существа, в котором телесное, душевное и духовное находятся в соразмерном взаимодействии и соподчинении. Однако такая гармония в настоящем греховном состоянии человека является не данностью, но духовным заданием. Выполнить это задание может только «новая тварь» (2 Кор 5:17), то есть человек, обновленный через крещение во Христа и участие в церковном Таинстве Богообщения.
Поэтому православная антропология в своем понимании человека исходит не из его нынешнего греховного состояния и даже не из его природных особенностей, но из того образа человека, который, перефразируя апостола Павла, является соразмерным Христу (ср. Еф. 4: 13). Такую антропологию можно назвать «нисходящей». Для нас, христиан, Человек Иисус Христос (1 Тим. 2:5) есть Нисшедший свыше (Еф. 4:10). Иначе говоря, Совершенный Человек — это не умопостигаемый «идеал», но историческая и в то же время эсхатологическая реальность.
И здесь мы подходим к наиболее значимым достижениям современного православного богословия, которые стали результатом последовательного осмысления основополагающих догматов веры.
Если человек способен вырасти «в меру возраста Христова», то есть, благодатью Божией, уподобиться Богочеловеку Христу, о чем свидетельствует опыт святых, значит, эта возможность уже заложена в нем, несмотря на радикальный онтологический разрыв между тварным и нетварным бытием. Чем же обусловлена эта возможность стать «богом по благодати»? — Тем, что человек изначально сотворен по образу Божию, который следует отождествить с его личностью, то есть с ипостасным образом его бытия.
Отождествление понятия личности с богословским понятием ипостаси имеет далеко идущие последствия для православного богословия. Оно отвечает необходимости христианской трактовки новоевропейского представления о личности, синонимом которой является индивидуум. В отличие от секулярной концепции человека как суверенной особи человеческого рода, то есть, иными словами, как «обожествленной человеческой самости», церковное понимание личности предполагает открытость и динамику человеческого существования. Только в богословском понимании человеческая личность получает подлинную «объемность», поскольку включает в себя отношение — к Триипостасному Богу-Творцу и к полиипостасному человеческому миру. Речь в данном случае идет как о социальном, так и о природном мире.
Именно это двуединое отношение позволяет избежать дурного «социологизма», характерного для секулярного понимания места человека в мире. Человек как личность — это не только «социальный агент», но также хранитель и возделыватель Богозданной природы, частью которой он является как существо телесное и материальное. В этой связи нужно сказать, что нынешнее экологическое движение, при всей его заботе о сохранении природной среды, обречено на ущербность до тех пор, пока не будет осознана новозаветная истина: «Тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего (ее)» (Рим. 8:20), то есть человека. Исцеление и преображение природного мира возможно только во Христе, потому что только в церковном Таинстве благодатного освящения стихий мира, непременным соучастником которого является человек, происходит избавление от пагубного воздействия богопротивных сил, имеющих личностное измерение и действующих в масштабе всего Космоса.
Богословский персонализм является сегодня одним из наиболее перспективных направлений православной мысли. В его разработку сделали вклад многие, в том числе и русские, богословы.<…>
Оригинальную философско-богословскую концепцию предложил профессор Христос Яннарас. Основная заслуга автора заключается в попытке синтезировать три ключевые понятия святоотеческого богословия — понятия природы, личности и энергии.
В самом деле, настаивая на приоритете онтологического понятия личности, в противовес секулярно-социологической ее трактовке, нам необходимо показать связь того, что, на богословском языке называется природой, или сущностью, с тем экзистенциальным, то есть единичным и уникальным, бытием, которое получило наименование ипостаси. Думаю, что в данном случае необходимо исходить из Богооткровенного догмата о Святой Троице, который является образцом и мерилом богословского умозрения. Сущностное Единство Бога и принципиальное различие Божественных Ипостасей — это два утверждения, антиномически и в то же время синтетически выражающие веру и исповедание Церкви.
Христианская этика
Соответствие правильной веры и правильной жизни, то есть ортодоксии и ортопраксии, является извечной церковной проблемой. В конечном счете, это вопрос о том, как бороться с грехом и побеждать его с помощью Божией. Отвечать на этот вечный вопрос — в этом, собственно, и заключается служение Церкви миру. Именно поэтому нравственная тема должна оставаться в сфере самого пристального внимания православных богословов. Ведь Церковь гораздо лучше, чем внецерковный мир, знает и силу порабощающих человека греховных страстей, и силу спасительного действия Божия, освобождающего от тирании богопротивного зла.
Христианская этика непосредственно связана как с антропологией, так и с экклезиологией. Если с церковной точки зрения этика понимается не просто как «нравственное поведение» христиан, но как выражение их личностного и экклезиального бытия, значит, источники христианской жизни следует искать в сакраментальном и аскетическом опыте Церкви. Чтобы исполнить евангельские заповеди, мы должны научиться той Божественной любви, которая содержит мир и спасает его от погибели. Дар этой любви подается в Таинствах Церкви. Он воспринимается нами и дает плод, если мы духовно бодрствуем и готовим себя к его принятию. Если же мы не выносим из своего опыта участия в Таинствах желания и способности любви к нашему ближнему, значит, мы практически изменяем своей вере. <…>
Таковы основные выводы, к которым мы пришли в процессе работы Синодальной Богословской комиссии. Выделенные мною богословские темы — экклезиологическая, антропологическая и этическая — в своей содержательной взаимосвязи обозначают тот новый синтез, который призвано осуществить богословие в новых исторических условиях. Говоря о новом синтезе, имею в виду необходимость богословского сопряжения различных аспектов церковного предания.
В таком сопряжении нуждаются, с одной стороны, внутренние законы индивидуального духовного подвига, а с другой — законы церковной кинонии, евхаристического общения во Христе. Иными словами, необходимо богословски показать неразрывную связь опыта аскетического и опыта сакраментального, их взаимодополняемость и сущностное единство в целостном опыте Церкви. Нельзя допускать в церковном сознании ни уклонения в аскетизм монашеского типа, когда в известной мере игнорируется миссия Церкви в мире, ни уклонения в «литургизм», когда богатейшее наследие аскетического предания оказывается не вполне востребованным членами «мирских» церковных общин.
Второй аспект этого сопряжения касается соотношения индивидуального и общинного опыта. Христианская личность созидается в евхаристической общине, которая является своего рода малым социумом. Правильное устроение этого малого церковного социума, объединяющей силой которого является совместное причастие его членов благодати Божией во Христе, создает образец истинного человеческого сообщества, как его замыслил Бог Творец. Поэтому опыт церковного общения есть опыт христианской этики и должен стать основой для социального поведения членов Церкви.
Богословие есть дело Церкви. Верю, что совместными усилиями ученых и богословов Вселенская Православная Церковь и в наступившем столетии сможет «дать ответ о своем уповании», раскрывая богатства своего древнего и всегда нового Предания.
